Проблемы кризиса человека

Философско-мировоззренческая критика основ современной цивилизации, поставившей в центр бытия обладание и покорение природы, началась давно. Такая критика возникла не из-за осознания опасности экологической ситуации, глобальных проблем, а из-за того, что философы видели измельчание личности, разорвавшей связи с бытием и оказавшейся в плену у актуально данного, существующего.

Наиболее остро вопрос о будущем нынешней цивилизации встал перед теми исследователями, которые впервые во всем объеме осознали глубину и масштабы надвигающегося экологического кризиса. Именно экологическая проблематика показывает современный уровень самосознания общества и человека. При этом экологические проблемы — не результат отдельных ошибок и просчетов, они коренятся в способе бытия современного человека. Поэтому глобальные проблемы отражают не кризис отдельных форм его бытия, а кризис современного человека как такового.

«Стержнем» исторического развития сегодня сделалась проблема человека в следующих ее измерениях: отношение человека и природы, человека и человека, личности и общества. Если эта проблема не будет решена по существу, то XXI век просто не состоится [1].

Тот факт, что истоки кризиса уходят в глубь истории европейской культуры, был не только отмечен, но и проанализирован, в частности, русскими философами, например П.Флоренским и Н.Бердяевым. Флоренский отметил, что уже «давно, вероятно с XVI века, мы перестали охватывать целое культуры, не терпя при этом величайшего ущерба». В этих условиях «попытка обогатиться покупается жертвою цельной личности». [2]. Следствием этого явилось расщепление личности, форм ее самореализации на отдельные виды деятельности. При этом расщеплению подвергаются формы не только трудовой деятельности, но и деятельности духа. Как отмечает Флоренский: «Содержание науки чужой специальности давно уже стало недоступным не только просто культурному человеку, но и специалисту-соседу. Однако и специалисту той же науки отдельная дисциплина ее недоступна». Все это дает основание мыслителю усомниться в правильности самого курса цивилизации, доводящего до абсурда фрагментацию личности. Такой курс, по мнению Флоренского, привел к безвыходной ситуации, в которой культура уже не соединяет, а разъединяет людей, ибо она сама оказывается частичной и специализированной. И если по самому своему предназначению «культура есть среда, растящая и питающая личность» и «культура есть язык, объединяющий человечество», то выполняет ли нынешняя культура свою миссию? Но если, спрашивает Флоренский, «личность в этой среде голодает и задыхается» и мы находимся в «Вавилонском смешении языков, когда никто никого не понимает и каждая речь служит только, чтобы окончательно удостоверить и закрепить взаимное отчуждение» [3], то не свидетельствует ли это о тупиковом характере развития цивилизации? Глубину кризиса подтверждает и то обстоятельство, что отчуждение затрагивает и отдельную личность. «Здание культуры духовно опустело. Человеку приходится жить в мире отвлеченных схем, работая на цивилизацию, его губящую и его же порабощающую», — сделал вывод Флоренский.

Ситуация в конце XX века осложняется тем, что для дальнейшего развития производства — основной цели общества — требуется еще более глубокая специализация, более широкая, чем сегодня, информатизация, проникновение технических средств в самые интимные стороны человеческой деятельности вообще и производства, и потребления в особенности. Такая тенденция опасна прежде всего тем, что специализация плохо совместима с необходимостью цельного восприятия мира культуры. В подобной атмосфере человека формируют не действительность во всей ее полноте и разнообразии, не общение с природой, а во многом средства массовой информации (СМИ) и массовая культура. Человек становится все более легко управляемым и даже манипулируемым.

Теперь обратимся к критике философско-мировоззренческих основ европейской культуры, данной Бердяевым в работе «Новое средневековье». Бердяев отметил, что «кризис современной культуры начался уже давно. Он сознавался ее великими творцами. Войны, революции, внешние катастрофы только обнаруживали вовне внутренний кризис культуры»; До недавнего времени кризис проявлялся в самых разных формах, общим знаменателем которых является бездуховность, выражающаяся в безразличии промышленно развитых государств к нищете в странах третьего мира, гибели миллионов детей в них от причин, которые можно было бы предотвратить, и т.д.

И вот теперь кризис становится явным и глобальным, он захватывает такие сферы, как окружающая среда, пища, климат, вода и др., которые составляют естественные основания бытия всех, показывает, как опасны бездуховность и безразличие, ведущие к кризису Человека. Продолжая критику западной цивилизации, начатую задолго до него, Бердяев писал: «Экономизм нашей исторической эпохи и есть нарушение истинного иерархизма человеческого общества, утеря духовного центра» [4], приоритет экономических ценностей над другими, в частности, духовными ценностями.

Если в западных странах крупные монополии, стремясь получить наибольшую прибыль, зачастую закрывали глаза на экологические последствия своей деятельности, то и у нас государство не замечало разрушения природы, добиваясь выполнения производственных планов любой ценой. Таким образом, и «там», и «здесь» экологическая обстановка быстро ухудшалась.

Высокая инерционность, присущая позиции современного человека, явно опирается на тезисы: «Природа мудрее нас», «До сих пор проносило и сейчас авось пронесет».

Экологическая ситуация заставляет сосредоточить внимание на проблемах выживания, сохранения природных основ бытия, по-новому ставить вопрос о свободе и демократии, особенно когда цивилизация начинает предпринимать первые шаги к самозащите. Новая ситуация неминуемо сужает прежние представления о человеческой свободе, ибо выдвигается новая задача — в первую очередь обеспечение жизни на Земле. Основное требование, вытекающее из этой установки, формулируется как подчинение всех действий человека задаче сохранения окружающей среды для себя и будущих поколений. Для этого необходимо более централизованно (в оптимуме — глобально) решать проблемы экологии, рассматривая планету как целостную систему. А это неизбежно приведет в противоречие с заданными ценностными установками с их опорой на индивидуальность и свободу личности.

Суть проблем, вставших перед современной цивилизацией, следует искать не во внешних факторах, а во внутренних, именно в человеке, его мировосприятии, совокупности ценностных установок, предопределяющих его поступки и способы самореализации. Человечество сможет отойти от края пропасти, только если пересмотрит свои мировоззренческие установки, если сможет привести в соответствие с требованиями концепции устойчивого развития свои представления о свободе, демократии, ответственности, смысле бытия, а промышленно развитые страны престанут жить за счет менее развитых стран и будущих поколений, исходя из единства человечества, и сумеют поставить на службу ему основные достижения в области науки, технологии, информатики, здравоохранения. Эколого-глобальная ситуация делает необходимым качественные изменения в структуре общественного производства и потребления, заставляя под угрозой катастрофы выработать новые приоритеты в жизни.

В 1992 г. в Рио-де Жанейро (Бразилия) состоялась конференция ООН по окружающей среде и развитию на уровне глав государств и правительств, которая сделала очень важный вывод: путь, приведший промышленно развитые страны к благосостоянию, не может быть всеобщим. Земля просто не выдержит, и гибель цивилизации неизбежна в самом ближайшем будущем.

Один из самых важных результатов многочисленных исследований по экологической ситуации в мире — это вывод о том, что если человечество хочет избежать экокатастрофы, оно должно выработать новую парадигму прогресса, основанную на самоограничении, изменении типов производства в сторону уменьшения затрат природных ресурсов.

В сложившейся ситуации общество может выбрать лишь один из двух путей: 1) сплочения всех людей, народов, государств независимо от социальных систем, уровня образования, вероисповедания ради сохранения жизни на земле; 2) борьба за природные ресурсы, использование материальных и финансовых возможностей в попытке обеспечить для своей страны экологически чистое пространство, продукты, энергию и т.д. От человеческого общества зависит, станет ли Земля ареной битв или люди покажут, что они действительно разумны и способны объединиться во имя жизни на Земле.

В этой связи необходимо остановиться на тезисе Самуэля Хантингтона о грядущем «столкновении цивилизаций» в мировой политике [5]. Статьи С.Хантингтона вызвали дискуссии в России, как в свое время статья Ф.Фукуямы «Конец истории?».

Самуэль Хантингтон сформулировал свой тезис так: «Принципиальный конфликт в глобальной политике будет происходить между нациями и группами отдельных цивилизаций. Столкновение цивилизаций будет доминировать в мировой политике. Следующая мировая война, если она состоится, будет войной цивилизаций».

По мнению Хантингтона, к концу XX в. цивилизации как субъекты мировой политики пришли на смену нациям-государствам. Цивилизациями он называет культурные сообщества, отличающиеся друг от друга историей, языком, традициями, религиями. Он выделяет 8 цивилизаций: западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, славяно-православную, латиноамериканскую, африканскую. Это реальные сообщества, с реальным разделением границ. Взаимоотношения цивилизаций потенциально конфликтны, поскольку в основе их различий — убеждения и ценности, а примирить это, считает Хантингтон, сложно. К тому же для защиты своих ценностей и убеждений цивилизации стремятся к приобретению власти.

Столкновение цивилизаций, по Хантингтону, происходит на макро-и микроуровнях. Макроуровень — это международный уровень борьбы цивилизаций; столкновение цивилизаций на микроуровне — это угроза внутренней стабильности государств в тех случаях, когда линии цивилизационных разломов проходят по их территориям. Хантингтон предупреждает, что вооруженные конфликты между группами, представляющими различные цивилизации, могут привести к глобальным конфликтам между западным христианством и православием; западной и исламской цивилизациями; православными и мусульманами в Европе и Евразии; мусульманами и индуистами в Азии; между Японией и США, США и Китаем.

Поскольку экономическая конкуренция преобладает «только между европейской и американской субцивилизациями и между этими субцивилизациями и Японией», международная стабильность оказывается под угрозой. Взаимодействие остальных цивилизаций принимает насильственные формы, доходящие до «этнических чисток».

Хантингтон видит в столкновении цивилизаций угрозу внутренней стабильности стран, прежде всего, это грозит Турции, Мексике и России,

поскольку эти три страны представляют особенно высокий уровень культурной гетерогенности. Россия борется за выбор европейской и евразийской ориентации; Турция разделена между западной и ближневосточной мусульманской идентичностью; Мексика — между идентичностью латиноамериканской и североамериканской.

Наиболее опасное положение у России, поскольку, как считает Хантингтон, здесь отсутствуют все необходимые условия для переформулирования цивилизационной идентичности: политическая и экономическая элита не определилась в отношении возможного присоединения к Западу, да и Запад не приходит в восторг от идеи возможного союза с Россией.

Есть опасность дезинтеграции Америки в сегодняшней идеологии развития ценностей различных культур, идущей вразрез с идеей индивидуальной свободы и безразличия к цвету кожи.

В условиях существования различных цивилизаций Западу, как считает Хантингтон, следует позаботиться о защите своих фундаментальных культурных ценностей через ограничение роста военной мощи конфуцианских и мусульманских государств и поддержку тех групп внутри незападных цивилизаций, которые западным интересам и ценностям симпатизируют. Таким образом, следуя тенденции возрастания цивилизационного сознания в мире, Запад будет прав, если предпримет усилия для большой интеграции.

Одновременно с этим Запад обязан более тонко воспринимать религию и философию незападных цивилизаций, продолжающих приобретать богатство, технологии и оружие. Запад не может далее навязывать им свои стандарты поведения.

Хантингтон рекомендует союз с Россией в целях сдерживания китайской и мусульманской угрозы. Западу следует воспринимать Россию как основное государство православной цивилизации, имеющее законные центры на ее южных границах.

Данные суждения Хантингтона в России встретили по-разному. Так, либералы через журнал «Полис» (1995, №1) статьей «Цивилизационная модель» международных отношений и ее импликации» утверждают, что «цивилизации не изолированы друг от друга и вполне возможно предположить возникновение мировой цивилизации»: разрешение глобальных проблем потребует, по их мнению, глобального Разума, общего для человечества в целом, и чье возникновение было предсказано в начале века Владимиром Вернадским.

В рассмотрении мировой политики как места столкновения цивилизаций отечественные либералы (Д.Трофимов, А.Злобин, Е.Рашковский, А.Шестопал) видят страхи, как и в статье Френсиса Фукуямы «Конец истории?», объясняемые тем, что контроль мировой политики уже не под силу Западу.

Россия должна показать другой способ взаимодействия цивилизаций в мировой политике, тот, что укрепляет открытость цивилизаций изменениям и укрепляет «дух всеобщей истории». Это путь Макса Шелера, Жана Маритена, Пьера Тейяра де Шардена, Льва Карсавина, Питирима Сорокина, Сергея и Евгения Трубецких, Супь Ятсена, Николая Рериха и многих других.

Другое мнение сложилось у отечественных так называемых националистов. С.Самуилов, Е.Гайдар, А.Кара-Мурза, В.Цимбурский, А.Карагодин в целом согласны с Хатингтоном, что цивилизации борются за «престиж и ресурсы» и говорить о формировании универсальной цивилизации, по меньшей мере, преждевременно. Россию они видят как Евразию, как пример самостоятельной цивилизации с особой геополитической ролью моста между Европой и Азией: России удалось соединить православно-христианскую Европу и тюрко-мусульманский Восток во имя общего блага. Вместо союза России с Западом против китайской и мусульманской угрозы, националисты настаивают на интеграции и союзе в рамках бывшего СССР. Россия — самостоятельная, полноценная цивилизация, переживающая сегодня временный упадок.

Таким образом, дискурс-анализ оказался важным средством в изучении процессов, происходящих в современном мире.

Имеется и еще одна проблема, которая остро стоит перед человечеством, главным образом перед «третьим миром», — ограничение роста народонаселения. Это исключительно сложная проблема, но решение ее должно быть найдено.

XX век уходит, он определен как век «предупреждающий»: войны, революции, атомное оружие и вслед за ним открытие эффекта «ядерной зимы», изменения биосферы — породили возможность исключения существования человека на Земле.

XXI век начинается с перестройки планетарного сознания: во-первых, ни о каком покорении Природы не может быть и речи. Мальтус в XVIII веке, Вернадский и Тейяр де Шарден в XX веке разработали концепции взаимоотношений человека и Природы. Во-вторых, планетарная цивилизация XXI века начнется с осознания, что такое «стратегия Природы» и «стратегия Человека», ибо Человек взаимодействует с Природой как единый вид. В-третьих, осознание планетарного единства ляжет в основу цивилизации XXI века, которая поймет наконец, что лишь 10% потребляемой энергии относится к возобновляемой, а 90% — это разрушение планеты, а значит, катастрофа неотвратима.

Разрушение биосферы должно привести к новому состоянию Природы, где Человеку места ист. Значит, «стратегия Человека»

означает необходимость новой цивилизации: лидерами становятся страны, способные обеспечить высокий уровень образованности населения, общей культуры, технической дисциплины, где наука — основа созидания.

С возникновением «демографической» глобальной проблемы снова стало популярно имя Мальтуса. Около 200 лет назад знаменитый английский монах Мальтус заявил, что возможности Земли растут в арифметической прогрессии, а человечество — в геометрической , Сегодня теория Мальтуса легла в основу следующего размышления: на Земле более 5 млрд человек, доля же возобновляемой энергии, как указывалось выше, составляет лишь 10% общей потребляемой людьми энергии. Отсюда либо население планеты необходимо сократить в 10 раз, либо потребности людей сократить в 10 раз, либо высокие технологии должны дать людям все, что пока нереально. Значит, люди вынуждены утверждать новую нравственность, глубоко отличную от современной: нужны «общепланетарная конституция и общепланетарное правительство».

Сегодня много споров вызвала концепция академика Н.Моисеева о «коллективном интеллекте». Коллективный интеллект — одно из важнейших цивилизационных понятий. Появляется коллективный интеллект со становлением индивидуальных интеллектов, при условии наличия информации. Мозг отдельного человека прекратил свое развитие со времен верхнего палеолита или мезолита, но развитие коллективного интеллекта происходит со всевозрастающей скоростью, особенно к концу XX века, с появлением персональных компьютеров, электронной почты, телематики и т.д.

Н.Моисеев считает, что нейроны мозга человека и высших млекопитающих (и не только их) — идентичны. Но интеллект свойственен только человеку: его мозг отличается не качеством, а количеством нейронов и сложностью связей между ними. Итак, на каком-то этапе количество нейронов и усложнение связей превысили предел, за которым началось качественное изменение мозга. Произошла бифуркация: мозг приобрел новые свойства (сознание), «Я» отделилось от «не-Я» — человек приобрел аналитические способности. Нечто подобное может произойти и с Коллективным интеллектом, который достаточно быстро приобретает планетарные масштабы. Роль «нейронов» в нем играют интеллекты людей, вооруженных современной информационной техникой. Таким образом, становление общепланетарного Коллективного интеллекта, обладающего уникальными информационными и аналитическими возможностями, — дело достаточно близкого будущего.

В XXI веке интенсивно и параллельно развиваются два процесса: во-первых, превращение человечества в единый биосоциальный организм; во-вторых, формирование общепланетного Коллективного интеллекта. Если они сольются, то общество будет естественно называть «информационным». Если человечество отнесется к информационному обществу как к новой стадии эволюции, или новой стадии антропогенеза, то процессы глубоких перемен и выход на самоорганизацию неизбежны. Такая позиция позволяет по-новому поставить проблему «выживаемости» человечества на планете. Таким образом, создание новой цивилизации XXI века, способной дать в будущем импульс дальнейшему развитию человечества в обеспечении развития образованности, позволяющей большому числу людей участвовать в функционировании Коллективного интеллекта, реально.