Радикальные феминистки

Рассказала коллега-психолог. Еще раз — большими буквами — НЕ МОЕ

Лена вышла замуж в 27, почти запрыгнула в последний вагон, как она говорит, а потом нервно смеется. Спустя три года, когда она была на пятом месяце беременности, муж ушел, не вынеся ее характера, просто слал деньги на карту, но отказывался идти на любой другой контакт, меняя телефонные номера как носки. Лену из квартиры выставила свекровь. Пока нет ребенка, прописывать некого. Сына выписала, доли его там не было, поэтому из роддома Лене было некуда идти. Приютила подруга. Через пару месяцев Лена сняла домик на окраине с печным отоплением и без воды. Когда малышу исполнилось 8 месяцев, его забрала ее мать. И Лена стала строить карьеру и личную жизнь.

Работать пошла секретарем-переводчиком в строительную компанию. Через три года родила от финна, оставила ребенка отцу. Еще через три года – от турка, оставив ребенка отцу-турку.

твертого ребенка Лена родила от немца, решив осесть в благополучной стране на правах жены и матери. То, что ей было уже за сорок, как-то остепенило. Муж работал инженером в строительной же компании, деньги в семье были. От нехер делать – няня у ребенка была – Лена пошла в кружок русских домохозяек, где иногда проходили кружки по психологии. На одной из встреч разбиралась тема личных границ. От сказать «нет», когда не хочешь кашу в 4 года, до «нет», когда не хочешь ребенка в 40 лет. Лену накрыло так, что она очнулась через месяц в частной психушке, куда ее устроил поседевший муж, который, к слову, о первых трех детях был не в курсе.

Сейчас Лене уже за 45, и она живет одна. Но, заметьте, в Германии. Четвертого ребенка она тоже оставила мужу. Лена влилась в общество феминисток. Она ратует за права женщин и выступает за то, чтобы девочки были информированы о том, что они могут не рожать, если не хотят. И чтобы в школах вводились программы, в ходе которых подростки могли бы понять, хотят ли они детей вообще.

Историю эту рассказала мне мать Лены, которая вырастила ее первенца и которая знает, что где-то по свету живут еще три кровиночки, которых она видела только на фотографиях. И она не понимает, как мать может бросить ребенка. Ведь дети – это святое. Это вообще единственное, чем можно удержать и спасти брак. И вообще жить одной женщине не престало. Семья – это единственное нестыдное занятие после 18-летия. Женщина обивает пороги интернета, строча во все инстанции с требованием разрешить ей видеть внуков. Она видит себе это так – отцы должны привозить ей внуков на летние каникулы. В домик с печным отоплением и без воды в небольшом поселке под Омском.

А мать Лены я встретила в связи с обращением органов опеки и попечительства, когда мы проверяли Лешу – того самого первенца Лены. Он не помнит мать ни по Скайп и никогда не видел отца. До 10 лет он спал с бабушкой, пока та же опека и попечительство не спросили, где кровать мальчика, зайдя в дом к «проблемной» семье. Сейчас Леше 16, и он планирует жениться на соседке. Ей 30, и у нее двое детей. В опеку обратился ее муж, который считает, что ухаживания соседа мешают жить его семье. В том плане, что все свободное время Леша тратит на то, чтобы заглянуть к ним в окна, чтобы помочь донести сумку из магазина соседке, проводить в школу и из школы их детей. Он не безобразничает, он просто «помогает», он твердо говорит, что через два года займет место соседа. Мы должны ответить на вопрос «как» для дальнейшего обследования у психиатров и выдать рекомендации семье соседей.

Кто-то еще помнит про Лену?

Кому в этой истории нужна помощь?

И еще раз — НЕ МОЕ

Источник: pikabu.ru

[править] История

Движение за женское равноправие, начавшееся в XIX веке, было абсолютно оправданным. В плане юридических прав женщина в то время напоминала не то раба, не то ребенка. Ей нельзя было участвовать в выборах. Ей не разрешалось получать высшее образование — соответственно, у нее не было ни малейшего шанса найти квалифицированную работу и занять высокую должность. Если же она и работала, то ей платили вдвое, а то и втрое меньше, чем мужчинам. С этим бесправием и стали бороться суфражистки — бабушки сегодняшних феминисток.[1]

К сегодняшнему дню почти все мечты суфражисток сбылись. Женщины занимают ведущие должности, неплохо зарабатывают, командуют армиями, летают в космос и руководят целыми странами. Равенство мужчин и женщин не только юридически было узаконено в конституциях СССР и РФ, но и фактически имеет место.

Но в наше время набирают силы так называемой третьей волны феминизма (так называемый радикальный феминизм). Это движение борется не за равноправие полов, а за изъятие прав у мужчин в пользу женщин и за навязывание им обязанностей, а иногда и за полное исключение мужчин из процесса общественной жизни (в том числе и путем массового истребления).

[править] Основные идеи

Утверждается необходимость доктрины безопасности женщин от «фемицида» со стороны мужчин во всех сферах жизни.
Утверждается необходимость противодействия насаждению политики свободной смены «гендера» и распространению «трансгендерности» как метода внедрения мужчин в феминистские сообщества. За это радикальный феминизм подвергается жёсткой критике со стороны других направлений феминизма(либерального, интерсекционального и т.п)

Указывается на тот факт, что в истории человечества десятки миллионов людей были убиты именно мужчинами.
Институт семьи по принципу «домостроя» критикуется как патриархальный.
Пропагандируется политическое «лесбийство» с целью максимально снизить зависимость от мужчин во всех сферах жизни.
Любое государство, которое недостаточно борется с проституцией, называют «проститутором».
Активно прививаются слова-феминитивы.
Лоббируется «феминорхатное мировоззрение» в противовес патриархальному.
Поддерживается запрет порнографии.
Утверждается необходимость «позитивной дискриминации» женщин якобы в качестве компенсации за дискриминацию со стороны мужчин (введение квот для женщин при приёме на работу, в вузы). При этом игнорируется тот факт, что такая «позитивная дискриминация» женщин фактически означает «отрицательную дискриминацию» мужчин, которым неизбежно будут отказывать в приёме на работу, учёбу по половому признаку, только эта дискриминация будет проходить открыто и официально, а мужчины будут лишены возможности с ней бороться под угрозой быть обвинёнными в «сексизме».
Понятие «сексизма» распространяется только на притеснение женщин; утверждается, что сексизма, направленного против мужчин, не существует (таким образом, мужчины лишаются возможности бороться за свои права, все такие попытки объявляются «сексизмом» и «мизогинией»).

Под предлогом борьбы с изнасилованиями наблюдается тенденция к отказу от презумпции невиновности: для обвинения мужчины в совершении изнасилования достаточно заявления со стороны женщины при отсутствии каких-либо объективных доказательств, при этом мужчина может быть осуждён даже в том случае, если секс проходил по обоюдному согласию, но женщина находилась в состоянии лёгкого опьянения (по мнению феминизма, этот факт делает согласие женщины на секс недействительным). Ещё до завершения судебного разбирательства мужчина подвергается травле и рискует быть уволенным с работы, отчисленным из учебного заведения и т. п. Случаи оправдания мужчин по делам об изнасиловании нередко приводят к гневным протестам феминисток, зачастую даже не пытающихся вникнуть в суть дела; для них достаточно самого факта оправдания мужчины. Проблема ложных обвинений в изнасиловании феминистками отрицается, по их мнению, это явление крайне редкое и не заслуживающее большого внимания.
Разумеется, радикальный феминизм не предполагает никакого учёта мнений мужчин при продвижении своих взглядов; критике подвергаются даже мужчины, разделяющие те или иные феминистские взлгяды; по мнению радикальных феминисток, каждый мужчина по определению обладает привилегиями, а поэтому не имеет права высказываться даже в поддержку феминизма.
Критике подвергаются даже женщины, несогласные с идеями феминизма вообще или радикального феминизма в частности. Их мнение объявляется «внутренней мизогинией», возникающей в следствие Стокгольмского синдрома (он же — синдром заложницы) и потому игнорируется, а сами они нередко получают от феминисток оскорбительные наименования (вроде «коллаборационисток»).

[править] Испания — страна победившего радикального феминизма

В Испании в 1944 году в период фашистской диктатуры Франко были введены законодательные нормы, которые позволяли добиваться больших сроков в уголовных делах, где преступником был мужчина, а жертвой — женщина.[2] В 1983 году этот закон был отменен, но появилось множество других. Например, был принят новый закон «О применении защитных мер в случаях полового насилия», сокращаемый обычно до аббревиатуры LIGV. Закон приняли 28 декабря 2003 года вопреки множеству возражений и жалоб на его антиконституционность. Данный закон разделяет «домашнее насилие» и «гендерное насилие». Если первое означает просто домашний конфликт, то второе — насилие, совершенное из сексистских соображений (закон постулирует, что «гендерное насилие» совершается только мужчинами, а в обратную сторону это может быть лишь «домашним насилием»).

[править] Шведская модель

В 1999 году с подачи радикальных феминисток Швеция приняла довольно необычный закон о декриминализации проституции, получивший жаргонное название «шведская модель». Особенность «шведской модели» состоит в политике криминализации клиента — сохраняется уголовное преследование за покупку секс-услуг, тогда как их продажа остаётся легальной. Такой подход к регулированию проституции основывается на вдохновленной радикальным феминизмом идее о том, что проституция является формой сексуального насилия и что женщины сами не идут в секс-индустрию добровольно[3].

После принятия закона масштабы уличной проституции в Швеции и правда сократились, однако, по-видимому, связано это с тем, что шведское правительство выделило полиции значительную сумму — около 7 миллионов крон — на борьбу с проституцией. В результате проституция ушла в онлайн-пространство. По этому поводу университет Мальмё в Швеции заявил, что у них нет никаких доказательств, что обороты торговли людьми в стране уменьшились.

Прямыми следствиями криминализации клиентов для самих секс-работниц стало ухудшение условий труда, рост их уязвимости перед клиентом и полицией[4], поскольку после криминализации клиента на покупку секс-услуг решаются в основном маргинальные, асоциальные и криминальные элементы, совершенно не склонные к гуманному отношению к проституткам. Если секс-работницы решаются заявить на сутенёров, то доказать свою правоту секс-работнице становится сложнее — так как отныне клиенты не очень спешат показываться на суде и давать показания, потому что им самим за покупку секс-услуг светит в лучшем случае штраф, в худшем — пара месяцев в тюрьме.

С другой стороны, благодаря этому закону у шведских проституток появилась возможность грабить клиентов, шантажируя их тем, что сдадут в полицию (а у прочих женщин — шантажировать мужчин угрозами заявить, что секс проходил за деньги).

[править] В России

Действует ячейка КД-16, не раскрывающая свой состав и источники финансирования.[5][6]

Работает группа Accion positiva, пропагандируюшая несанкционированные уличные акции протеста[7].

В 2018 году незадолго до выборов Президента России группа либеральных журналисток бездоказательно обвинила депутата Госдумы, председателя комитета Думы по международным делам Леонида Слуцкого в «сексуальных домогательствах», якобы имевших место несколько лет назад. Комиссия по этике Госдумы не нашла нарушений в поведении Слуцкого. По мнению политолога Олега Матвейчева, «дело Слуцкого» было провокацией, организованной с использованием американских методов и имевшей целью дискредитировать одну из ключевых фигур в реализации внешнеполитического курса России и оказать давление на российские власти[8].

[править] См. также

Pussy Riot
Идеология содомии

[править] Ссылки

Как и зачем насаждается феминизм
Феминизм в энциклопедии «Викиреальность»
Феминизм в Циклопедии

Источник: ruxpert.ru

Основные черты радикального феминизма:

Феминистки должны считать, что процесс феминизации должен начинаться с роста их осознанности, а также с создания независимых женских организаций, где мужчинам точно нет места;
Феминистки должны всячески критиковать мужскую власть, их общественные отношения и социальные институты;
Феминистское отделение женщин – как способ избавления от мужского господства;
Феминистки должны понимать общеженский опыт угнетения, помимо наций, расы, возраста и т.д.;
Феминистки должны осознать полный отказ от «гендерного» развития, так как «гендер» считается ещё одним фактором угнетения женщин по половому признаку.

Данный список можно продолжать дальше, но основные черты перечислены выше.

И если Вы считаете, что мужчины, как отдельный институт угнетают женщин, значит, Вы разделяете идеологию радикального феминизма.

Источник: feminism-russia.ru

В последнее время появилось большое количество феминистских пабликов, блогов и сообществ, объявляющих себя радикальными, еще радикальнее, окончательно радикальными, наирадикальнейшими и т.д. Неискушённым читательницам может показаться, будто радикальный феминизм семимильными шагами мчит по рунету, не оставляя живого места от недобитой либеральности, секс-позитивности и прочих малых сих. Однако это не так.

Объявить себя радикальной феминисткой, потому что так взбрело, может каждая (к сожалению, с тех пор, как быть радфем стало “модно” в определенных кругах, большинство так и делают). И хотя радикально-феминистская теория допускает дискуссии и развитие (в действительности, она находится в процессе формирования), однако при любом раскладе она не становится своей собственной противоположностью, как бы ни хотелось отдельным лицам заявить, что с прошлой недели радикальный феминизм — это движение за права мужчин.

Существуют четкие признаки, которые позволяют выявить группы и организации, где название “радикальный феминизм” используют для развлечения или, что куда хуже, прикрытия разнообразных антиженских начинаний. Эти же признаки могут быть использованы для того, чтобы определить, собственно, идеологические рамки современной радикально-феминистской теории — парадигму радфем, то есть “совокупность познавательных принципов и приемов отображения политической реальности, задающих логику организации знаний, модель теоретического истолкования данной группы социальных явлений” (см. “парадигма в политологии”) Стоит отметить, что эти признаки располагаются преимущественно в дискурсивном поле, вопреки страхам и частым обвинениям радфем в попытках “лишить партбилета за образ жизни” (внешность, сексуальную ориентацию, матримониальный статус, детность, идейную бездетность и так далее).

Ниже мы приводим ряд признаков, по которым можно определить, являются ли радикально-феминистскими те или иные действия, высказывания, а также группы, сообщества, паблики, блоги, распространяющие подобные идеи.

Псевдо-радикально-феминистская риторика/деятельность	Оценка данной риторики/деятельности с позиций радфем
1. Общее и принципиальное невежество в отношении теории радфем	1. Требование достаточного владения радикально-феминистской теорией (“учить матчасть”)
Отказ от четкого определения радикального феминизма Псевдо-плюрализм в толковании теории радфем Обильное и безграмотное использование терминологии	То, что не является традицией, будет плагиатом. В лучшем случае такой плагиат будет “слышу звон, не знаю, где он”, в худшем — манипуляции, подмена понятий, осознанное перевирание, доведение до абсурда, смысловое выхолащивание и бессодержательность в духе постмодернизма. Радфем предполагает углубленное знакомство с классической теорией (“читать матчасть”) для того, чтобы: понимать, где начинается и чем ограничивается теория радикального феминизма, в каком направлении необходимо развивать этот дискурс; отличать радикальный феминизм от других “феминизмов”, включая те, что мимикрируют под радфем; грамотно и уместно использовать термины.
Примеры аргументов:	На самом деле:
Нет единого феминизма, нет единого радикального феминизма (Радикальных феминизмов много, выбирай на свой вкус, хоть с мужчинами, хоть с фем-порно).	Радфем как социополитическая теория полагается на выверенный теоретический корпус, на основе которого происходит дальнейшее развитие радикально-феминистской теории (матчасть).
Никто не может указывать, какой феминизм правильный. Никто не может судить, насколько права ли неправа другая феминистка. “Если я заявила, что я радфем, то все, что я делаю будет радфемством и точка”.	Достаточное владение теорией радфем позволяет отличать идеи и высказывания, которые вписываются в дискурсивное пространство радфем, от тех, что идут с ним вразрез.
Сестринство — это “согласись со мной, потому что я женщина”. Ваше отвержение моего индивидуального положительного опыта (с мужчинами) — это газлайт, абьюз и мизогиния.	Сестринство — это зона конфликта, а не тотального принятия и соглашательства. Сестринство представляет собой союзничество между женщинами, основанное на идеологии феминизма. Сестринство — это критическое усилие по выявлению и дезактивации патриархатных кодов в субъективности женщин-феминисток.
Успех в патриархатном обществе, который позволяют женщине чувствовать себя сильной, защищённой — это и есть “эмпауэрмент”.	“Женский успех” в патриархате является ничем иным, как попыткой социальной адаптации. Однако успешная адаптация женщины в патриархате невозможна в принципе, потому грезы об “успехе” (т.е. социальной значимости и защищенности) всегда оказываются иллюзией и самообманом. К эмпауэрменту эти иллюзии отношения не имеют. Эмпауэрмент — это процесс, с помощью которого индивиды получают контроль над тем, какие решения они принимают и какие действия предпринимают; учатся выражать свои потребности и мобилизуют свои личные силы для политического, социального и культурного активизма с целью добиться удовлетворения ранее сформулированных личных потребностей, а также возможности принимать участие в принятии социально значимых решений.
Чрезмерно радикальные феминистки рвутся на баррикады. Они радикально хотят войны и убить всех человеков, а вот мы! Мы умеренные, умеренно-радикальные, почти не радикальные, мы осторожные, безопасные, разумные, мы нестрашные, айда к нам! Мы не приемлем феминистского фундаментализма в лице радфем!	Использование прилагательного “умеренный” в применении к радфему означает, что смысл слова “радикальный” не понят или перевирается. Использование термина «фундаментализм» в качестве ругательства означает, что значение этого слова осталось для «не-фундаменталисток» неизвестным.
2. Безграмотность в области истории женщин, приводящая к теоретическим искажениям	2. Учиться на опыте и ошибках прошлых поколений, учитывать их при стратегическом планировании направлений развития движения
Возврат к либерально-феминистским эмансипационным идеям “договора” Поиск быстрых и универсальных “решений всех проблем” Поиск безопасных категорий женщин, “виноватых” в процветании патриархата	Отсутствие исторической преемственности и совершенное нежелание учить историю женского движения приводит к тому, что события и процессы даже 20-30-летней давности оказываются забытыми и выброшенными таким образом из коллективного опыта. Потолком эффективности либерального феминизма является индивидуальная эмансипация некоторых женщин и усиленное производство подкласса женщин-надзирательниц. При этом процесс бурного роста и нормализации секс-индустрии, который происходит на наших глазах, остается вне эмансипационной проблематики или же вовсе приветствуется новыми ветвями “современного феминизма”.
Примеры аргументов:	На самом деле:
Нужно больше женщин у власти, реформы, женщины-министры, президенты, директора. Необходимо добиваться успеха, строить карьеру, проникать в политику и бизнес-структуры с целью разрушить патриархат изнутри. А посему даже мысленно нельзя шатать скрепы патриархатной системы экплуатациии (брака/капитализма/государства), а то некуда будет проникать.	Патриархат успешно и без остатка интегрирует все женские попытки “разрушить изнутри” не только на протяжении последних 150 лет, а на протяжении всей женской истории, о которой нам известно. Меняются исторические формы патриархата, но положение класса женщин в целом остается все тем же (т.е. проституированным).
Феминизм нужен в первую очередь для себя: улучшая свою жизнь мы автоматически улучшаем положение всех женщин, вносим свою каплю в стакан, который вот-вот переполнится. “Своим комфортом и хорошей зарплатой я символизирую и приближаю феминистское будущее, (а кто пашет на фабриках за доллар в день и живет в трущобах, те самивиноватые антифеминистки)”.	Эмансипация (индивидуальное улучшение жизненных обстоятельств в заданной системе) не противостоит отношениям господства/подчинения. Эмансипация по определению ищет причастности угнетенных групп «правам и свободам», которыми пользуются угнетатели, но всегда в рамках существующей системы угнетения
Нужно очистить слово “шлюха” от дискриминационного содержания. Все на слатволк! За сексуальную свободу, “а почему мужчинам можно”, у женщины должен быть выбор!	Доказано, что “марши шлюх” имеют непосредственные связи с сутенерским лобби. Заигрывания с про-легалайзерскими инициативами совершенно антифеминистичны. В 80-х годах 20-го века “про-секс” феминистки помогли легализировать порнографию, а сейчас “современные феминистки” играют на руку дальнейшему расширению и нормализации секс-индустрии.
Разрушить патриархат можно просто: нужно просто стать политическими лесбиянками.“Если ты не лесбиянка, ты мизогинка, третьего не дано”, “Замужние — это подлые привилегированные пособницы патриархата”.	“Политическое лесбийство” — амбициозный проект радфем 70-х, который провалился уже в конце 80-х. Лесбийство не только не стало основой для принципиально женоцентричного мировоззрения, но большинство лесбиянок-сепаратисток поддержали “про-секс феминизм” и поработали на продвижение и нормализацию БДСМ и проституирующих практик в феминистском дискурсе. Сама идея лесбосепаратизма возникла как следствие слепоты некоторых из тогдашних радикальных феминисток-лесбиянок (Эдриенн Рич, Моник Виттиг) по отношению к истинному значению и целям начавшегося в то время процесса нормализации гомосексуальности и “периферийной сексуальности” (= расширение границ гегемонной маскулинности). Другой аспект лесбосепаратизма состоял в создании “героического нарратива” о некоем партизанском лесбийском подполье, на протяжении истории боровшемся с патриархатом. Это мифотворчество находилось в русле попыток создать “женский героический эпос”, которые, в свою очередь, обязаны своим существованием академической моде на “женскую историю”.
Разрушить патриархат можно очень просто: нужно вместо женского гендера взять “гендер профессора”. Квир- и транс-движения — союзники женщин в освобождении от гнета гендерной бинарности.	Женщины угнетены не “гендерной бинарностью”, а социально-экономической системой патриархата, которая поддерживается при помощи невыдуманного террора и насилия над женщинами. Теория “гендеров” в духе неолиберализма и постмодернизма пытается рассматривать надстройку отдельно от базиса, что, разумеется, совершенно абсурдно. Теория “квир-феминизма” происходит из теории “гендера как перформанса” Джудит Батлер, которая, в свою очередь, является постмодернистским обессмысливанием понятия “гендер”. “Гендерный перформанс” ничего не “подрывает”, а лишь служит инструментом сокрытия реальной гендерной проблематики. Теория “транс-идентичности” и вовсе разрушает основы для формирования женского классового сознания, так как утверждает, что “женщина — это самоощущение (мужчины)”, то есть “женщины не существует”. Как квир, так и транс-движения чаще всего открыто выступают за легализацию проституции, что ярко свидетельствует об их антиженской направленности.
Разрушить патриархат можно легко и изящно, если нам не будут мешать детные женщины, а то понарожали на пособия, да еще от мужчин. Детные доминируют, дискриминируют, угнетают, грабят-убивают. Нечего было рожать!	Обвинение матерей — это обыгрывание неопатриархатного мифа о том, что в действительности именно женщины угнетают женщин. Сам этот миф — разновидность отрицания общеклассового опыта женщин (которым, опять же, является их проституированность, необходимость продавать свою сексуальность и репродуктивные способности за возможность выжить). В частности, по вопросу семьи и материнства: радикальный феминизм критически подходит к пропаганде материнства патриархальными институтами, но рассматривает матерей как наиболее угнетенных женщин.
3. Индивидуализация политического движения (от политического к личному)	3. Личное — это политическое в каноническом смысле
Сосредоточение на индивидуальном образе жизни и персональных воззрениях и ощущениях Сакрализация частной сферы и процесса “выбора” как внеконтекстуальных	Радикальный феминизм, как социополитическое движение, осуществляет всесторонний, синхронный и диахронный анализ положения женщины в социуме. Индивидуализация феминизма с его поклонением “свободному выбору” и “женскому агентству” представляет собой переложение неолиберальной идеологии на феминистский лад с существенными вложениями со стороны секс-индустрии, всячески спонсирующей “агентство” угнетенных.
Примеры аргументов:	На самом деле:
Я нетакая. Я выбрала мужской гендер/гендер профессора/агендерность и меня перестали угнетать, чего и вам желаю. А кто выбрала себе женский — та сама себе злобная буратина, так ей и надо.	Радфем рассматривает женщин как угнетенный класс; в классовом обществе не может существовать свободного межклассового перехода (трансгендерности), персональные качества и умения отдельных угнетенных не способны изменить их положение, отменить угнетение ни на индивидуальном, ни на системном уровнях. Индивидуальное освобождение невозможно без коллективного освобождения. Никакое освобождение не наступит и даже не начнется, если отрицать саму его необходимость, то есть не признавать отсутствия свободы.
Я просто люблю мужчин, секс с мужчинами, каблуки и БДСМ. В этом нет ничего плохого, это мой выбор. Не смейте мне запрещать. Главное, что мне это нравится. И полезно для здоровья.	Процесс “выбора” в радфеме рассматривается с точки зрения его обусловленности социальным контекстом. Внеконтекстуальный женский “выбор” почти всегда грешит игнорированием фактора ССС в формировании жизненного сценария любой женщины.
Я открыла в себе женскую силу, так победим. Чтобы стать женскосильными, нужно провернуть немало приятных дел: побегать с волками, вернуться к Великой Праматери, помянуть всуе всех богинь и валькирий, восславить энергии-вибрации-священные менструации, приобщиться Сакрального Знания, достичь просветления-очищения — и готово.	Радикальный феминизм не занимается исследованием воображаемой «женской природы», поскольку не рассматривает биологический пол как основу существования неких врожденных социальных или психологических качеств женщины (гендер — социальный конструкт). Раскрытие “женской силы” также не является целью работы в группе роста самосознания. “Женская сила” не может стать основой для женского классового самосознания, так как не существует в реальности, тем самым не закладывает реалистичных оснований для сопротивления.
4. Выхолащивание радфем-теории для ее большей привлекательности	4. Требование достаточной глубины теоретического понимания. Феминизм не приемлет прозелитизма и не занимается интеграцией гендерно неконформных мужчин
Популяризация методом упрощенчества и примитивность обсуждаемого контента Популяризация методом развлечения аудитории. Обустройство сообществ с “легкой атмосферой”, весельем, игрушеньками Популяризация методом привлечения мужчин	В радикально-феминистских группах принципиально важно качество контента и его идеологическое соответствие, так как это, собственно, единственное, для чего и создаются такие группы в интернете. Отказ от общения с мужчинами в радикально-феминистских группах — обязательная практика сепарации. Радикальным феминисткам положительно известно, что единственной причиной, по которой мужчины могут формировать группу поддержки, — это личные симпатии к радфемкам, что по большому счёту не стоит ломаного гроша. В данный исторический момент у мужчин нет возможности сформировать идеологическую убеждённость радикально-феминистского толка, поэтому присутствовать около радикального феминизма они могут только из желания быть полезными и получить одобрение. Для радикальных феминисток включение в подобную динамику отношений с мужской группой поддержки означало бы воспроизведение традиционных практик обслуживания эмоциональных потребностей мужчин, что для нас недопустимо.
Примеры аргументов:	На самом деле:
Женщины не будут читать Соланас, женщинам нужны комиксы. Надо привлекать, развлекать, отвлекать, феминизмом не пугать; женщины не поймут, не осилят, не оценят, им нужна обезжиренная гламурная версия лайт, и только потом, потом, потом, лет через 50 они будут готовы для феминизма. Которые доживут.	Подобные установки представляют собой проекции собственной несостоятельности в радфем-теории на неких «недоразвитых/обыкновенных женщин», которым нужно скармливать псевдофеминистскую кашку, танцуя у шеста. Радикальный феминизм предполагает, что женское освобождение не требует “красивой” упаковки и порно-рекламы.
Мода, внешность, секс и отношения всегда интересны женщинам и привлекают аудиторию, а, значит, повышают популярность феминизма. Поэтому надо доверху набить родной паблик картиночками, жареными темками. пафосными цитатками, разудалыми лозунгами «мы свободные женщины, а тупые мужики про это не знают», и гламурным боди-позитиффчиком “мы все красотки!”	Серьезные темы не поднимаются потому, что могут задеть чью-то “идентичность” и уменьшить количество подписчиков, а также по причине банального нежелания разбираться в этих темах.В погоне за популярностью ради популярности в ход идут не просто не радикально-феминистские посты, но и либфемские, левацкие и откровенно антифеминистские.
Переписи “ежедневных феминистских практик” и “методик личного освобождения” должны быть регулярными “Чистить зубы — это феминизм! Ведь у феминисток есть феминистские зубы!”, однако, чтобы не попортить репутацию, нужно обязательно оговориться в стиле “мы конечно за победу феминизма, но когда он там еще наступит, а девочки хотят повеселиться”.	“Ежедневные практики…” на деле являются практиками предписываемого патриархатом женского “вечного детства”, несовершеннолетия. Эти практики прочно замыкают женщину в сфере “частного”, “индивидуального”. Также эти практики чуть более чем полностью ориентированы на мужской взгляд, то есть, на получение мужского одобрения либо, в крайнем случае, внимания.
Дни открытых дверей, показательные порки сексистов и дискуссии с несогласными мужчинами развивают сообщество и дают возможность отточить аргументацию. Сбор и коллекционирование цитат из сексистов покажет женщинам настоящее лицо мужчин.	Внимание мужчин или внимание к мужчинам не принесет женскому движению ничего нового или прогрессивного, не послужит углублению радикально-феминистской теории. Женщины, занятые развлечением мужчин (т.е. “дискуссиями” с ними), вредят себе же тем, что поддерживают в себе “подвзглядность”, тем самым разрушая зачатки субъектности. Ни одна коллекция сексистских цитат не переплюнет того, что увидит вокруг себя любая женщина, стоит ей перестать бояться увидеть “настоящее лицо мужчин”. Бурная деятельность по разоблачению мужчин служит маркером застревания на стадии отрицания или же возврата к этой стадии в либфемской надежде “договориться с нетакими” (если бы считали, что “все такие”, то коллекционировать было бы незачем).
5. Результат: непоследовательность, бессмысленность	5. Учиться, учиться, учиться
Отсутствие теоретического основания выливается в непоследовательность, резкие колебания взглядов на то или иное явление (суррогатное материнство, трангендерность, проституцию, порнографию, либфем, социализм, БДСМ, материнство, ЛГБТ) в зависимости от моды, выгоды или личных симпатий/антипатий. Одни и те же люди публикуют возмущенные посты об изнасилованиях, педофилии, порнографии и траффикинге и — тексты, оплаченные сутенерскими организациями вроде фонда Люксембург или Amnesty International, одни и те же люди возмущаются преступлениями трансактивистов и через 15 минут публикуют “манифестины” транс- и квир-организаций, одни и те же люди возмущаются преступлениями секс-индустрии и с честными глазами продвигают личный порно-выбор. Администрация псевдо-радфем пабликов и сообществ не имеет представления об истории, деятельницах и ключевых теоретических трудах радикальных феминисток (или, что хуже, имеет, но надеется на невежество публики), поэтому древние как сопли мамонта проблемы то и дело становятся новостью дня «В этом году матерей угнетают как никогда в истории!», а под видом радфем-теории неискушённой читательнице подсовывают труды каких-нибудь теоретиков лесбосепаратизма и женского порно-агентства.	«Феминизм не может развиваться (и делает это с огромным трудом и очень незначительным успехом последние 20 лет), если нет основы, на которой можно было бы укоренить это развитие. Идеи, мышление не растут и не развиваются в интеллектуальной пустыне, над которой постоянно задувают ветры “самокритики” и “новшеств”. Сама категория “новшества” в патриархате для феминизма может быть (и, как правило, бывает) сомнительной ценностью; у нас ещё не выработана коллективная способность сходу, уверенно различать голоса, которые говорят ради свободы, и голоса, которые пытаются пропихнуть (патри)архаизмы в качестве “прогрессивного новшества”. Поэтому нам нужна стабильная матчасть (= стабильный дискурсивный минимум), не подвергающаяся перекрою и “оригинальной” (насколько оригиналки хватит) “переработке” в каждой ново-заведённой уютненькой. Феминизм не является бесконечной полемикой (если это будет так, он быстро уничтожит сам себя), феминизм — это формальное знание, которое должно быть объектом изучения и которому можно и нужно обучать.” (http://accion-positiva.livejournal.com/287559.html)

Как уже писали (http://accion-positiva.livejournal.com/287559.html), создание феминистской эпистемологии — заслуга радикального феминизма. Тем, кто сегодня хочет присоединиться к радфему, придётся основательно прокачать матчасть: чтобы успешно это сделать, необходимо принять во внимание несколько предварительных условий, касающихся ментального и эмоционального состояния кандидатки в радфемки.

Радфем неотделим от политической активности, от активизма. Знание, понимание, правильное восприятие матчасти радикального феминизма невозможно без минимально оздоровленной психики (ни одна женщина, в силу своего положения в гендерной системе, не может утверждать, что она не подвержена ССС, например). В радфем можно идти только после успешного прохождения этапа роста самосознания, по мере обретения автономии (способности самостоятельно проектировать и разумно осуществлять свою внутреннюю и внешнюю жизнь). Рост самосознания редко осуществляется удачно, если женщина находится в одиночестве, если она социально (и/или физически) изолирована от других женщин. Поэтому мы советуем и настаиваем на участии женщин в группах роста самосознания (которые можно создавать и организовывать, например, самим — это уже будет активизм). Сидеть, изящно разинув ротик, в ожидании разжёванного радфемства мы активно не рекомендуем; радфему нужны самостоятельные, самомотивированные, инициативные, трудолюбивые и трудоспособные, преданные общему делу и надёжные участницы.

Теоретический минимум, которым должна владеть радфемка (чтобы быть таковой):

Патриархат. Гендерная система как система классов и эксплуататорская система мужского господства.
Виды гендерного насилия. Мизогиния. Сексизм. Феминицид.
Абьюз, цикл насилия над женщиной в семье.
Социальный Стокгольмский Синдром женщин.
Сексуальное насилие. Изнасилование как общественный институт. Культура изнасилования.
Трудовая дискриминация женщин. Репродуктивный налог.
Репродуктивное принуждение. Репродуктивный контроль.
Понятие “male gaze”. Порно-культура. Сексуальная индустрия.
Идеология неолиберального трансгендеризма. Нормализация гомосексуальности как расширение границ гегемонной маскулинности.
Политическая экономия пола: брак/проституирование женщин.
Сепарация, женская группальность, классовое (само)сознание женщин.

КД-16 — это коллективный рабочий проект, ставящий целью формирование радфем-дискурса в русскоязычной среде.

Политика КД-16 исключает сотрудничество со сторонними лицами и объединениями, а также использование материалов сторонних лиц и объединений во избежание споров об авторских правах.

Источник: womenation.org