Что вы скажете о воспитании путем телесных наказаний? Скорее всего, вы будете резко против. Перелистнем страницы истории и посмотрим на то, как воспитывали детей наши предки. Битье в то время – норма и даже правило хорошего воспитания. В итоге мы видим, что послушание было в те времена не просто словом, а уж перечить родителям и вовсе считалось бунтарством и бывало лишь в исключительных случаях. О капризах в те времена и не слыхивали. Так что же, «кнут» – это хороший метод, и он лучше современного «пряника»? Именно вопрос о сообразности телесных наказаний мы сегодня и будем разбирать.
Психологический аспект
Прежде чем начать беседу, посмотрим на статистические данные. Около 95% респондентов на вопрос, били ли их в детстве родители, ответили утвердительно. Больше половины из них, а именно 65% добавили, что эти наказания принесли им ощутимую пользу.
Перейдем теперь к рассмотрению влияния физических наказаний на психику ребенка. Психологи, равно как и все другие здравомыслящие люди, убеждены, что против такого весомого «аргумента» малыш никогда не найдет надежной обороны. Имея целью заставить кроху сделать что-либо, обойдя его бесконечные капризы и вредности, родитель, воспользовавшись силой, весьма эффективно ее решит.
Все работает, но тут встает вопрос о том, что причина плохого поведения не выяснена и не устранена. Таким образом, мы получаем лишь кратковременный эффект. Об этом же говорит и доктор Комаровский. Для регулярного выполнения ваших просьб и требований придется все время прибегать к насилию. Постоянно избиение не входит в ваши планы? Помните о том, что ребенок боится наказания только в первые несколько раз, потом он свыкается и лишь все более и более озлобляется против вас. Желание отомстить, основанное на обиде и боли, растет.
Родители, как правило, в большинстве случаев сильно раскаиваются после каждого своего срыва. Чувство вины у них растет, ведь они подняли руку на маленького и полностью беззащитного человека.
Самый главный совет, как сдержать гнев и рукоприкладство: чувствуя, что вот-вот сорветесь, быстро выбегайте из комнаты, подышите несколько раз глубоко, посчитайте: 1, 2, 3, 4… и так далее. Помогайте себе любыми способами, чтобы избежать очередного избиения.
Наука против битья
С научной точки зрения вопрос о целесообразности применения физических наказаний в воспитательных целях не раз рассматривался учеными. Профессор Мюррей Штраус, преподающий в Нью-Гемпширском Университете утверждает, что дети, чьи родители били их в детстве, в более зрелом возрасте имеют более низкий уровень интеллектуального развития (IQ). Выросшие малыши, родители которых пытались искать альтернативные варианты воздействия и способы воспитания, имеют более высокие показатели.
Неужели, мы сами того не желая, вносим в психику ребенка «пунктик» о его низкой самооценке, придаем ему неуверенность в себе, снижаем умственные способности? Неужели, на смену уверенности и сообразительности мы сами приглашаем прийти страх и боль? Мы видим, что детки плохо учатся и соображают медленнее сверстников, попрекаем их и наказываем за каждую двойку, но этим лишь усугубляем ситуацию.
Закон против битья
Около 13 человек из 100, участвующие в независимом опросе, указали на тот факт, что проблема насилия в семье должна носить не только внутренний, личностный характер, но и общественный. Этими вопросами должны заниматься специальные органы, следящие за соблюдением прав и свобод ребенка. Такие службы должны приходить на выручку беззащитному человеку, который еще не имеет достаточно собственных сил противостоять угрозе. Наказать слабого всегда легко. В законодательной системе любой страны вы без труда отыщете пункт, в котором сказано о том, что любое насилие по отношению к детям должно преследоваться по закону, даже до лишения родительских прав.
Видя истерический припадок у 3-летнего ребенка и чувствуя, что только шлепком можно вернуть его в реальность, не спешите это делать. Помните, что всегда можно найти иные методы воздействия. К примеру, воспользуйтесь таким: усадите кроху на колени и крепко обнимите. Дайте ему возможность успокоиться в ваших объятьях, прийти в себя. Спустя некоторое время вы сможете с ним спокойно поговорить.
Решая для себя вопрос, наказывать ребенка физически или нет, и не найдя убедительными аргументы, что такие действия противоречат всем возможными принципам – и моральным, и психическим, и юридическим, – ответьте себе на такой вопрос: что может родить насилие (рекомендуем прочитать: можно ли наказывать физически ребенка?)? Честно ответьте себе: ничего, кроме насилия.
Последствия рукоприкладства
Подчеркнем еще раз: никогда не бить ребенка! Сравните ситуацию, когда вас кто-то ударил. Как вы будете относиться к этому человеку? Чем ребенок отличается в данном случае? Да практически ничем. Механизм восприятия ситуации один и тот же. Совсем еще крохи, малыши уже хранят в своих маленьких головках мечту о мщении родителям. Справиться со взрослыми они пока не могут, поэтому переключаются на более легкие мишени: младших товарищей, животных. Ужасно понимать, что неправильное поведение родителей по отношению к своим чадам может в итоге родить стране новых маньяков, убийц, насильников и садистов. Большинство вот таких монстров были в свое время жертвами чрезмерного семейного насилия.
Почему нельзя бить детей? Стоит вам ударить малыша, как он тут же понимает, что:
- ударить слабого можно;
- родители не в силах справиться с детскими шалостями;
- рукоприкладство – прекрасный способ решать все проблемы;
- самые близкие люди (родители) вызывают страх, их нужно бояться;
- у ребенка нет физической возможности ответить обидчику.
Несмотря на то что 67% опрошенных родителей отзываются негативно о применении физических наказаний в воспитательных целях, они все же периодически шлепают своих чад. Часто родители поднимают руку на слабого карапуза из-за собственного бессилия. Они не могут иными способами донести до малютки слово «нельзя». Битье по попе кажется им самым эффективным способом. Нет, так быть не должно. Любой поймет уставшую мать, выбившуюся из сил, раздраженную и разбитую, но ни одно из перечисленных состояний не оправдывает шлепки и оплеухи по отношению к любимому малышу. Чувствуя, что вот-вот сорветесь и выйдете из себя, начинайте действовать: считайте до 10, глубоко дышите, уходите в другую комнату, бейте подушку, пробуйте разные способы устранения гнева. Делайте все возможное, но не позволяйте себе ударить слабого.
Что делать?
Мы уже упоминали о том, что плохие поступки, вредность и капризы – лишь следствия, а причина кроется совсем в другом. В чем же? Это покажется странным и банальным – в желании быть увиденным и услышанным.
Как быть, когда вы исчерпали, все словесные аргументы? Что делать, если обязательно нужно донести до ребенка неправильность его действий? Молчание – это не выход, а вот попытка изменить ситуацию может быть неплохим методом.
Учите искать компромиссы
Ситуация: вы устали и хотите спать, а малыш все никак не утихомирится. Вы все перепробовали для его успокоения: просьбы, угрозы… Складывается ощущение, что он делает все нарочно, чтобы вас позлить. Еще чуть-чуть и вы сорветесь… Стоп! Представьте на месте своего карапуза 4-летки взрослого человека – вашего друга-ровесника. Ему хочется веселиться и шуметь, в то время как вы уже смертельно устали и валитесь с ног. Вы будете его шлепать или того хуже пороть ремнем? Скорее всего, вы попытаетесь найти иной способ договориться. Вы или сами уйдете в другую комнату, или попросите удалиться его, ссылаясь на собственную усталость. Попробуйте те же способы с малышом. Может статься, кроха просто по вам соскучился, тогда самое верное средство – крепкие объятия и душевный разговор.
Вторая ситуация: малыш обижает других деток на площадке, может стукнуть лопаткой по голове. Отойдите с ним в сторонку и спокойно, но настойчиво поговорите с ним, объяснив, что вы пойдете сейчас домой, так как он не умеет хорошо играть вместе с другими. Скажите также, что так вы будете делать до тех пор, пока он не научится хорошему поведению. Видя, что даже после ваших разговоров малыш продолжает делать плохо, знайте наверняка – он делает это назло. Так он хочет привлечь ваше внимание.
Дайте себе возможность быть настоящим
Шкала негативных эмоций от шалостей и проказ вашего чада скоро доберется до точки кипения. Вы боретесь с собой, стараетесь не кричать и не сердиться, но все же дойдя до предела вы не справляетесь и снова бьете свою кровиночку (рекомендуем прочитать: как перестать кричать на ребенка: советы психолога). После этого вы укоряете себя, ругаете и вините. Не стоит. Самый лучший вариант – поговорить с ребенком и объяснить, почему вы так поступили.
Разговоры можно проводить в любом возрасте. Неважно, сколько малышу сейчас лет – один, два, три года или 10 лет. Не стесняйтесь своей злости и раздражения, позвольте малышу о них узнать. Не стремитесь быть идеальной мамой, будьте живой и естественной. Называйте вещи своими именами: «Я ужасно разозлилась на тебя, потому что…» Всегда подкрепляйте свои слова объяснениями. Избавив себя от необходимости копить злобу и гнев, а также научившись разговаривать об этом с малышом, вы сами увидите, что необходимость в наказаниях пропадет сама собой.
Источник: VseProRebenka.ru
Как воспитать ребенка? «Р”Р° очень просто!» скажут некоторые, «Р±РµСЂРё ремень Рё воспитывай».
Часто, непослушание ребенка выводит родителей из себя, и кроме как взять ремень и отлупить или просто шлепнуть, они ничего не могут, при этом, не хотят научиться или понять. Любая истерика или непослушание ребенка не бывает на пустом месте, как это часто кажется. Так, например, в процессе кризиса трех лет малыш часто проявляет негативизм, строптивость, упрямство, своеволие или даже бунт. При этом, проявляется агрессия, источники которой для некоторых родителей неясны и в ход идут любые физические наказания, но не понимание, принятие или эмпатия.
Ремень, стульчик, лишение СЃРІРѕР±РѕРґС‹ (запирание РІ ванной, кладовке Рё С‚.Рґ.) – РІСЃРµ это варианты физического наказания.
Родительская иллюзия такова «РІРѕС‚ отшлепаю, выпорю ремнем, знать будет как плохо себя вести» или «РїСѓСЃС‚СЊ РЅР° стульчике РїРѕСЃРёРґРёС‚ (РІ углу постоит), знать будет, как истерики устраивать. Сразу шелковым будет».
А теперь посмотрим, что происходит по факту. Все варианты физического наказания имеют несколько вариантов развития:
1) СЃРѕ временем Сѓ ребенка вырабатываются адаптации, Рё ремень перестает «СЂР°Р±РѕС‚ать». РЈ ребенка формируется идея «РґР° наплевать, РІСЃРµ равно»;
2) если родителями выбирается вариант «РїРѕСЃРёРґРµС‚СЊ РЅР° стульчике» (или постоять РІ углу), то СЃРѕ временем вырабатывается привязанность Рє стульчику или углу, так как там-то уже его никто РЅРµ трогает, РѕРЅ остается РѕРґРёРЅ СЃРѕ СЃРІРѕРёРјРё мыслями Рё чувствами. Рђ РїСЂРё таком развитии событий ребенок бессознательно начинает стремиться Рє стульчику для наказаний или углу, намеренно делая то, Р·Р° что его обычно наказывают. Одновременно, привязанность СЃ родителем наказывающим СѓС…РѕРґРёС‚, дистанция становится РІСЃРµ больше, непонимание РІСЃС‘ сильнее.
3) жесткое наказание дает хорошую почву для формирования РЅРёР·РєРѕР№ самооценки (именно РЅРёР·РєРѕР№, Р° РЅРµ заниженной). Формируется глубинное убеждение «РµСЃР»Рё даже РјРѕСЏ мать меня бьет, то СЏ последнее ничтожество», «СЏ плохой», «СЏ слабак».
4) физическое наказание РїСЂРёРІРѕРґРёС‚ Рє тому, что вырастая, такой человек будет стремиться Рє подобным наказаниям СЃРѕ стороны РґСЂСѓРіРёС… окружающих людей, таким образом, формируется мазохистический склад РїСЃРёС…РёРєРё.. Любо наоборот, человек будет сам «РІС‹Р»РёРІР°С‚СЊ» накопившуюся СЃ детства агрессию, РѕР±РёРґСѓ РЅР° мать через физическое насилие. Рђ откуда берутся насильники, преступники? Да-РґР°! Р’СЃРµ формы деструктивного поведения взрослых РёР· детства.
5) формирование страха. Еще раз напомню РїСЂРѕ иллюзию родителей «РІРѕС‚ выпорю ремнем Рё шелковым будет» или «РІРѕС‚ РїРѕСЃРёРґРёС‚ РЅР° стульчике, подумает Рё выводы сделает»» Рё С‚.Рї. Правда? Трехлетний или пятилетний ребенок способен делать выводы, логически размышлять? Логика формируется РЅРµ ранее пятилетнего возраста, Р° ее формирование завершиться может РІРѕРІСЃРµ РЅРµ РІ детском возрасте.
А реальность такова: получивший физическое наказание малыш испытывает страх, стыд, вину и огромную обиду и больше ничего.
Есть о чем задуматься?
Источник: www.b17.ru
Модели отношений
Мне кажется, между родителем и ребенком всегда существует некий негласный договор о том, кто они друг другу, каковы их взаимоотношения, как они обходятся с чувствами своими и друг друга. Есть несколько моделей этих договоров, в каждой из которых тема физических наказаний звучит совершенно по-разному.
- Модель традиционная, естественная, модель привязанности.
Родитель для ребенка – прежде всего источник защиты. Он всегда рядом в первые годы жизни. Если надо ребенку что-то не разрешить, мать останавливает его в буквальном смысле – руками, не читая нотаций. Между ребенком и матерью глубокая, интуитивная, почти телепатическая связь, что сильно упрощает взаимопонимание и делает ребенка послушным.
Физическое насилие может иметь место только как спонтанное, сиюминутное, с целью мгновенного прекращения опасного действия – например, резко отдернуть от края обрыва или с целью ускорить эмоциональную разрядку.
При этом особых переживаний по поводу детей нет, и если оно требуется, например, для обучения навыкам или для соблюдения ритуалов, они могут подвергаться вполне жестокому обращению, но это не наказание никаким боком, а даже наоборот иногда. Дети адаптированы к жизни, не слишком тонко развиты, но в целом благополучны и сильны.
- Модель дисциплинарная, модель подчинения, «удержания в узде», «воспитания»
Ребенок здесь источник проблем. Если его не воспитывать, он будет полон грехов и пороков. Он должен знать свое место, должен подчиняться, его волю нужно смирить, в том числе с помощью физических наказаний.
Этот подход очень ярко прозвучал у философа Локка, он с одобрением описывает некую мамашу, которая 18 (!!!) раз за один день высекла розгой двухлетнюю кроху, которая капризничала и упрямилась после того, как ее забрали от кормилицы. Такая чудная мамаша, которая проявила упорство и подчинила волю ребенка. Никакой привязанности к ней не испытывающего, и не понимающего, с какого перепугу он должен слушаться эту чужую тетю.
Появление этой модели во многом связано с урбанизацией, ибо ребенок в городе становится обузой и проблемой, и растить его естественно просто невозможно. Любопытно, что даже семьи, у которых не было жизненно важной необходимости держать детей в черном теле, принимали эту модель. Вот в недавнем фильме «Король говорит» между делом сообщается, как наследный принц страдал от недоедания, потому что нянька его не любила и не кормила, а родители заметили это только через три года.
Естественно, не подразумевая привязанности, эта модель не подразумевает и никакой эмоциональной близости между детьми и родителями, никакой эмпатии, доверия. Только подчинение и послушание с одной стороны и строгая забота, наставление и обеспечение прожиточного минимума с другой. В этой модели физические наказания абсолютно необходимы, они планомерны, регулярны, часто очень жестоки и обязательно сопровождаются элементами унижения, чтобы подчеркнуть идею подчинения.
Дети часто виктимны и запуганы либо идентифицируются с агрессором. Отсюда – высказывания в духе: «Меня били, вот я человеком вырос, потом и я буду бить». Но при наличии других ресурсов такие дети вполне вырастают и живут, не то чтобы в контакте со своими чувствами, но более-менее умея с ними уживаться.
- Модель «либеральная», «родительской любви»
Новая и не устоявшаяся, возникшая из отрицания жестокости и бездушной холодности модели дисциплинарной, а еще благодаря снижению детской смертности, падению рождаемости и резко выросшей «цене ребенка». Содержит идеи из серии «ребенок всегда прав, дети чисты и прекрасны, учитесь у детей, с детьми надо договариваться» и так далее. Заодно с жестокостью отрицает саму идею семейной иерархии и власти взрослого над ребенком.
Предусматривает доверие, близость, внимание к чувствам, осуждение явного (физического) насилия. Ребенком надо «заниматься», с ним надо играть и «говорить по душам».
При этом в отсутствие условий для нормального становления привязанности и в отсутствии здоровой программы привязанности у самих родителей (а откуда ей взяться, если их-то воспитывали в страхе и без эмпатии?) дети не получают чувства защищенности, не могут быть зависимыми и послушными, а им это жизненно важно, особенно в первые годы, да и потом. Не чувствуя себя за взрослым, как за каменной стеной, ребенок начинает стараться сам стать главным, бунтует, тревожится.
Родители переживают острое разочарование: вместо «прекрасного дитя» они получили злобного и несчастного монстрика. Они срываются, бьют, причём не намеренно, а в приступе ярости и отчаяния, потом сами себя грызут за это. А на ребенка злятся нешуточно: ведь он «должен понимать, каково мне».
Некоторые открывают для себя волшебные возможности эмоционального насилия и берут за горло шантажом и чувством вины: «Дети, неблагодарные существа, вытирают об родителей ноги, ничего не хотят, ничего не ценят». Все хором ругают либеральные идеи и доктора Спока, который вообще ни при чем, и вспоминают, где лежит ремень.
Так вот, в пределах дисциплинарной модели физическое насилие не очень сильно ранило, если не становилось запредельным, потому что таков был договор. Никаких чувств, как мы помним, никакой эмпатии. Ребенок этого и не ждет. Больно, – терпит. По возможности, скрывает проступки. И сам к родителю относится как к силе, с которой надо считаться, без особого тепла и нежности.
Когда же стало принято детей любить и потребовалось, чтобы они в ответ любили, когда родители стали подавать детям знаки, что их чувства важны, – все изменилось, это другой договор. И если в рамках этого договора ребенка вдруг начинают бить ремнем, он теряет всякую ориентацию. Отсюда феномен, когда порой человек, которого все детство жестоко пороли, не чувствует себя сильно травмированным, а тот, кого один раз в жизни не так уж сильно побили или только собирались, помнит, страдает и не может простить всю жизнь.
Чем больше контакта, доверия, эмпатии – тем немыслимее физическое наказание. Не знаю, если б вдруг, съехав с катушек, я начала со своими детьми что-то подобное проделывать, мне страшно даже подумать о последствиях. Потому что это было бы для них полное изменение картины мира, крушение основ, то, отчего сходят с ума. А для каких-то других детей других родителей это был бы неприятный инцидент, и только.
Поэтому и не может быть общих рецептов про «бить не бить» и про «если не бить, то что тогда».
И задача, которая стоит перед родителями в том, чтобы возродить почти утраченную программу формирования здоровой привязанности. Через голову во многом возродить, ибо природный механизм передачи сильно поврежден. По частям и крупицам, сохраненным во многих семьях просто чудом, учитывая нашу историю.
И тогда многое само решится, потому что ребенка, воспитанного в привязанности, не то что бить, наказывать, в общем, не нужно. Он готов и хочет слушаться. Не всегда и не во всем, но, в общем и целом. А когда не слушается, то тоже как-то правильно и своевременно, и с этим более-менее понятно, что делать.
Что же такое физическое насилие?
Модели моделями, но давайте посмотрим теперь с другой стороны: что есть сам акт физического насилия по отношению к ребенку (во многом все это справедливо и для нефизического: оскорбления, крик, угрозы, шантаж, игнорирование и так далее).
1. Спонтанная реакция на опасность. Это когда мы ведем себя, по сути, на уровне инстинкта, как животные, в ситуации непосредственной угрозы жизни ребенка. У наших соседей была большая старая собака колли. Очень добрая и умная, позволяла детям себя таскать за уши и залезать верхом и только понимающе улыбалась на это все.
И вот однажды бабушка была дома одна со своим трехлетним внуком, что-то делала на кухне. Прибегает малыш, ревет, показывает руку, прокушенную до крови, кричит: «Она меня укусила!». Бабушка в шоке: неужели собака с ума сошла на старости лет? Спрашивает внука: «А что ты ей сделал?» В ответ слышит: «Ничего я ей не делал, я хотел с балкона посмотреть, а она сначала рычала, а потом…» Бабушка на балкон, там окно распахнуто и стул приставлен. Если б залез и перевесился, – все: этаж-то пятый.
Дальше бабушка мелкому дала по попе, а сама села рыдать в обнимку с собакой. Что он из всей этой истории понял, я не знаю, но отрадно, что у него будут еще лет восемьдесят впереди на размышления, благодаря тому, что собака отступилась от своих принципов.
2. Попытка ускорить разрядку. Представляет собой разовый шлепок или подзатыльник. Совершается обычно в моменты раздражения, спешки, усталости. В норме сам родитель считает это своей слабостью, хотя и довольно объяснимой. Никаких особых последствий для ребенка не влечет, если потом он имеет возможность утешиться и восстановить контакт.
3. Стереотипное действие, «потому что так надо», «потому что так делали родители», так требуется культурой, обычаем и тому подобное. Присуще дисциплинарной модели. Может быть разной степени жестокости. Обычно при этом не вникают в подробности проступка, мотивы поведения ребенка, поводом становится формальный факт: двойка, испорченная одежда, невыполнение поручения. Встречается чаще у людей, эмоционально туповатых, не способных к эмпатии (в том числе и из-за аналогичного воспитания в детстве). Хотя иногда это просто от скудости, так сказать, арсенала воздействий. С ребенком проблемы, что делать? А выдрать хорошенько.
Для ребенка также эмоционально туповатого оно не очень травматично, ибо не воспринимается как унижение. Ребенка чувствительного может очень ранить.
Вообще этот тип мы не очень хорошо знаем, потому что к психологам такие родители не обращаются, в обсуждениях темы не участвуют, ибо не видят проблемы и не задумываются. У них «своя правда». Как с ними работать не очень понятно, потому что получается сложная ситуация: общество и государство вдруг стали считать такое неприемлемым и готовы чуть ли не забирать детей. А люди реально не видят, из-за чего сыр-бор и говорят «чего с ним будет?». Часто и сам ребенок не видит.
4. Стремление передать свои чувства, «чтоб он понял, наконец». То есть насилие как высказывание, как акт коммуникации, как последний довод. Сопровождается очень сильными чувствами родителя, вплоть до измененного состояния сознания «у меня в глазах потемнело», «сам не знаю, что на меня нашло» и прочее. Часто потом родитель жалеет, чувствует вину, просит прощения. Ребенок тоже. Иногда это становится «прорывом» в отношениях. Классический пример описан Макаренко в «Педагогической поэме».
Не может быть сымитировано, хотя некоторые пытаются и получают в ответ лютую и справедливую ненависть ребенка в ответ. Отдельные особи еще и себя потом делают главными бедняжками с текстом: «Посмотри, до чего ты довел мамочку». Но это уже особый случай, деформация личности по истероидному типу.
Часто бывает на фоне переутомления, нервного истощения, сильной тревоги, стресса. Последствия зависят от того, готов ли сам родитель это признать срывом или, защищаясь от чувства вины, начинает насилие оправдывать и выдает себе индульгенцию на насилие «раз он слов не понимает». Тогда ребенок становится постоянным громоотводом для родительских негативных чувств.
5. Неспособность взрослого переносить фрустрацию. В данном случае фрустрацией становится несоответствие поведения ребенка или самого ребенка ожиданиям взрослого. Часто возникает у людей, в детстве не имевших опыта защищенности и помощи в совладении с фрустрацией. Особенно если они возлагают на ребенка ожидания, что он восполнит их эмоциональный голод, станет «идеальным ребенком».
При столкновении с тем фактом, что ребенок этого не может и/или не хочет, испытывают ярость трехлетки и себя не контролируют. Ребенка вообще-то страстно любят, но в момент приступа люто ненавидят, то есть смешанные чувства им не даются, как маленьким детям. Так ведут себя нередко воспитанники детских домов или отвергающих родителей. Иногда это психопатия.
На самом деле этот вид насилия очень опасен, так как в приступе ярости и убить можно. Собственно, именно так обычно и калечат, и убивают. Для ребенка оборачивается либо виктимностью и зависимостью, либо стойким отторжением от родителя, страхом, ненавистью.
6. Месть. Не так часто, но бывает. Помнится, был фильм французский, кажется, где отец бил сына как бы за то, что неусердно занимается музыкой, а на самом деле, – мстил за то, что из-за детской шалости ребенка погибла его мать. Это, конечно, драматические навороты, обычно все прозаичнее. Месть за то, что родился не вовремя. Что похож на отца, который предал. Что болеет и «жизнь отравляет».
Последствия такого поведения печальны. Аутоагрессия, суицидальное поведение ребенка. Если родитель так сильно не хочет, чтобы ребенок жил, он чаще всего слушается и находит способ. Ради мамочки. Ради папы. В более мягком варианте становится старшим и утешает, как в том же фильме. Реже — ненавидит и отдаляется.
7. Садизм. То есть собственно сексуальная девиация (отклонение). Вряд ли это новая мысль, но порка очень похожа символически на половой акт. Обнажение определенных частей тела, поза подставления, ритмичные телодвижения, стоны-крики, разрядка напряжения. Не знаю, проводились ли исследования, как связана склонность физически наказывать детей (именно пороть) и степень сексуального благополучия человека. Мне вот сдается, что сильно связаны. Во всяком случае, самые частые и жестокие порки наблюдались именно в тех обществах и институтах, где сексуальность была наиболее жестко табуирована или регламентирована, в тех же монастырских школах, частных школах, где традиционно преподавали люди несемейные, закрытых военных училищах и так далее.
Поскольку в глубине души взрослый обычно прекрасно знает, в чем истинная цель его действий, городятся подробные рационализации. А поскольку удовольствия хочется еще и еще, строгость усиливается все больше, чтобы всегда был повод выпороть. Все это описано, например, в воспоминаниях Тургенева о детстве с мамашей-садисткой. Так что, если кто с пеной у рта доказывает, что бить надо и правильно, и начинает еще объяснять, как именно это делать, да чем и сколько, как хотите, а у меня первая мысль, что у него проблемы на этой самой почве.
Самый мерзкий вариант – когда избиение подается ребенку не как акт насилия, а как, так сказать, акт сотрудничества. Требуют, чтобы сам принес ремень, чтобы сказал потом «спасибо». Говорят: «Ты же понимаешь, это тебе во благо, я тебя люблю и не хотел бы, я тебе сочувствую, но надо». Если ребёнок поверит, система ориентации в мире у него искажается. Он начинает признавать правоту происходящего, формируется глубокая амбивалентность с полной неспособностью к нормальным отношениям, построенным на безопасности и доверии.
Последствия разные. От мазохизма и садизма на уровне девиаций до участия в рационализациях типа «меня пороли — человеком вырос». Иногда приводит к тому, что подросший ребенок убивает или калечит своего мучителя. Иногда обходится просто лютой ненавистью к родителям. Последний вариант самый здоровый при подобных обстоятельствах.
8. Уничтожение субъектности. Описано Помяловским в «Очерках бурсы». Цель – не наказание, не изменение поведения и даже не всегда получение удовольствия. Цель – именно сломать волю. Сделать ребёнка полностью управляемым. Признак такого насилия – отсутствие стратегии. У Помяловского те дети, которые весь семестр старались вести себя и учиться хорошо и ни разу не были наказаны, в конце были жестоко пороты именно потому, что «нечего». Не должно быть никакого способа спастись.
В менее радикальном варианте, представленом во всей дисциплинарной модели, тот же Локк говорит буквально: «Волю ребенка необходимо сломить».
Чаще всего встречаются пункты 3 и 4. Реже 5 и 6, остальное еще реже. На самом деле 2 тоже, думаю, часто, просто про это не говорят, поскольку оно не выглядит проблемой и, наверное, ею и не является.
А вообще, по данным опросов, половина россиян используют физические наказания детей. Такой вот масштаб проблемы.
«Не хочу бить!», – что делать?
Бороться с «жестоким обращением с детьми» сегодня тьма желающих, а вот помогать родителям, которые хотели бы перестать «воспитывать» подобным образом мало кто хочет и может.
Я безмерно уважаю тех родителей, которые, будучи сами биты в детстве, стараются детей не бить. Или хотя бы бить меньше. Потому что их Внутренний родитель, тот, который достался им в наследство от родителей реальных, считает, что бить можно и нужно. И даже если в здравом уме и твердой памяти они считают, что этого лучше не делать, стоит разуму ослабить контроль (усталость, недосып, испуг, отчаяние, сильное давление извне, например, от школы), как рука «сама тянется к ремню». И им гораздо труднее себя контролировать, чем тем, у кого в «программе» родительского поведения это не записано и ничего никуда не тянется. Если им все же удается контролировать себя, – это здорово. То же относится к крику, молчанию, шантажу и так далее.
Итак, что же делать родителям, которые хотят «завязать»?
Первое – запретить себе фразы типа «ребенок получил ремня». Особенно меня передергивает от «ему по попе прилетело». Это языковая и ментальная ловушка. Никто сам по себе ничего не получал. И уж точно никому ничего от мироздания не прилетало. Это вы его побили. И под видом «юмора» пытаетесь снять с себя ответственность. Как кто-то написал: «он совершил проступок и получил по попе, – это естественные последствия». Нет. Это самообман. Пока вы ему предаетесь, ничего не изменится. Как только научитесь хотя бы про себя говорить: «Я побил (а) своего ребенка», –удивитесь, насколько вырастет ваша способность к самообладанию.
То же самое с фразами типа «без этого все равно нельзя». Не надо обобщать. Научитесь говорить: «Я пока не умею обходиться без битья». Это честно, точно и обнадеживает.
В той книжке, про трудное поведение, которую я цитировала, главная мысль такая: ребенок, когда делает что-то не так, обычно не хочет плохого. Он хочет чего-то вполне понятного: быть хорошим, быть любимым, не иметь неприятностей и так далее. Трудное поведение – просто плохой способ этого достичь.
Все то же самое справедливо по отношению к родителям. Очень редко кто ХОЧЕТ мучить и обижать своего ребенка. Исключения есть, это то, о чем шла речь в пункте 8, с оговорками – 6 и 7. И это очень редко.
Во всех других случаях родитель хочет вполне хорошего или, по крайней мере, понятного. Чтобы ребенок был жив-здоров, чтобы вел себя хорошо, чтобы не нервничать, чтобы иметь контроль над ситуацией, чтобы не стыдиться, чтобы пожалели, чтоб все как у людей, чтобы разрядиться, чтобы хоть что-то предпринять.
Если понять про себя, чего ты на самом деле хочешь, когда бьешь, какова твоя глубинная потребность, то можно придумать, как удовлетворить эту потребность иначе.
Например, отдохнуть, чтобы не надо было разряжаться.
Или не обращать внимания на оценки посторонних, чтобы не стыдиться.
Или убрать какие-то опасные ситуации и вещи, чтобы ребенку не угрожала опасность.
Или что-то превратить в игру, чтобы контролировать ситуацию весело.
Или сказать о своих чувствах ребенку (супругу, подруге), чтобы быть услышанным.
Или пройти психотерапию, чтобы освободиться от власти собственных детских травм.
Или изменить свою жизнь, чтобы не ненавидеть ребенка за то, что она «не удалась».
А дальше придуманные альтернативные способы пробовать и смотреть, что будет. Не подошло одно, — пробовать другое.
Привычка эмоционально разряжаться через ребенка — это просто дурная привычка, своего рода зависимость. И эффективно справляться с ней нужно так же, как с любой другой вредной привычкой: не «бороться с», а «научиться иначе». Не «с этой минуты больше никогда», – все знают, к чему приводят такие зароки, а «сегодня хоть немного меньше, чем вчера», или «обойтись без этого только один день» (потом «только одну неделю», «только один месяц»).
Не пугаться, что не все получается. Не сдаваться. Не стесняться спрашивать и просить помощи. Держать в голове древнюю мудрость: «Лучше один шаг в правильном направлении, чем десять в неверном».
И помнить, что почти всегда дело в собственном Внутреннем ребенке, обиженном, испуганном или сердитом. Помнить о нем и иногда, вместо того чтобы воспитывать своего реального ребенка, заняться тем мальчиком или девочкой, что бушует внутри. Поговорить, пожалеть, похвалить, утешить, пообещать, что больше никому не дадите его обижать.
Это всё происходит не быстро и не сразу. И на этом пути нужно очень друг друга поддерживать супругам, и знакомым, и просто всем, кого считаете близкими.
Зато, если получается, выигрыш больше, чем все сокровища Али-бабы. Приз в этой игре – разрыв или ослабление патологической цепи передачи насилия от поколения поколению. У ваших детей Внутренний родитель не будет жестоким. Бесценный дар вашим внукам, правнукам и прочим потомкам до не знаю какого колена.
Источник: www.pravmir.ru
27 марта из многодетной семьи Зои и Сергея К. из поселка Радошковичи Минской области по решению комиссии по делам несовершеннолетних забрали всех девятерых детей. Это случилось после того, как на руке у старшего, 14-летнего Егора (имена детей изменены. — Ред), в школе нашли синяки — мальчик рассказал, что его и еще троих детей бьют дома.
Подросток шокировал педагога и другим своим признанием: по его словам, мама якобы обещала на Вербное воскресенье или Пасху «уйти вместе с детьми к Богу» — семья верующая, ходят в баптистскую церковь. Слова мальчика подтвердили и другие дети из этой семьи. После исполнения решения комиссии шестеро старших детей поместили в дом-интернат в Радошковичах – ребятам 4,6,8, 9, 12 и 14 лет, а троих младших, которым нет еще трех лет (самой младшей девочке всего семь месяцев) — в детскую больницу Молодечно.
«Воспринимаю наказания ремнем как укол для больного человека»
До этого случая о семье было известно только хорошее: мама награждена орденом Матери, отец работает монтером на железной дороге — у супругов неплохой доход, дети всегда хорошо одеты и досмотрены. Семья много лет ходит в церковь Христиан веры евангельской в соседней деревне. «Немного закрытые, мало с кем общались, в свою квартиру никого не пускали, но ни Зою, ни Сергея не видели злыми или грубыми», — говорят соседи. Из религиозных соображений в доме у многодетной семьи не было телевизора и компьютера, детям не разрешали пользоваться интернетом.
После того как детей забрали, Зоя вышла на работу — спустя 14 лет декретного отпуска. Она работает конструктором на швейной фабрике в Молодечно. Мы застали ее на рабочем месте: женщина откладывает блузку, над которой работает, и соглашается недолго поговорить.
— Большая часть всего, что написано — ложь. Начали дети, а потом уже пошло дальше. Неправда и то, что я собиралась с ними уйти к Богу на Пасху.
— То есть вы их не наказывали?
— Они были виноваты, я их наказала. Последнее время Егор настолько непослушный был! И врал, и в интернете на страничке у него всякая грязь была — даже нецензурные слова. А еще нашла в кармане обожженную газету — получается, ребенок играл со спичками. Еще он музыкалку пропускал. Я наказывала ремнем по попе — он защищался и подставил руку, там образовался синяк.
Женщина говорит, что наказывала и 12-летнюю Лизу. «Хотелось бы от нее лучшего обращения со мной», — уточняет Зоя. Собеседница уверена, что ремень – правильный инструмент воспитания, который действовал безотказно.
— В последнее время она могла мне грубо ответить, гаркнуть. А в конкретном случае она ушла в магазин, который рядом с домом, идти всего 10 минут. А она поздно вернулась, ее не было часа полтора. Детей наказывала и раньше, но не сильно. Иногда могла и ремнем наказать.
— Когда вы стали бить детей?
— Не помню, может, больше года назад.
— После таких наказаний дети начинали вести себя по-другому?
— Да, это имеет эффект. Только скажешь «Где мой ремень?» — они понимают, что будет наказание, и начинают что-то делать. Но это для меня не приятная процедура, и я это делаю не со зла. Я это воспринимаю как укол для больного человека, лекарство.
Разрешение навестить старших детей Зоя и Сергей получили несколько дней назад, до этого созванивались с ними по телефону.
— Ездила к самым младшим в больницу: хотела покормить грудью самую младшую, но не разрешили. В больнице за нами все время наблюдали, не оставляли вместе с детьми наедине. Со старшими созваниваемся, пишем сообщения. Очень сильно просятся домой. Спрашиваю у детей: вам там хорошо? Нет, плохо — отвечают. Говорю: может, там останетесь? Нет, хотим домой. Много плачет 6-летняя дочка, особенно когда спать ложится. Катя, которая ходит во второй класс, говорит, что ей там страшно, с первого дня.
Женщина показывает смс, написанные старшим сыном: подросток просит у мамы прощения и говорит, что любит ее. Свой день рождения мальчик провел в интернате. Мама пожелала ему «не потерять то, что дано выше, поскорее вернуться домой и всех привести за собой». Женщина показывает и фотографии самой младшей дочки – девочке всего 7 месяцев, дома она была на грудном вскармливании, сейчас привыкает к бутылочке.
— На заседании комиссии я не отрицала, что наказывала детей, из Библии им отрывки на эту тему зачитывала. Они сказали, что вышел такой закон, который запрещает бить детей. Я дала расписку, что бить детей не буду, — продолжает женщина. Она утверждает, что детей у нее забрали в тот момент, когда ее не было дома, — она узнала об этом только постфактум.
— Муж взял самую маленькую на руки, не хотел отдавать. Дети начали плакать, такой крик стоял. Прихожу домой — уже пусто. На исправление нам дали 5 месяцев. Каждый месяц будут проводиться заседания комиссии — будут наблюдать, как мы справляемся. Нужно будет работать с психологами, психиатром, выполнять все рекомендации. На работе нужно быть от звонка до звонка — я работаю с 8.30 до 17.00. Здесь, кстати, меня поддерживают, переживают.
Младших детей из больницы забрал к себе брат Зои — ей и супругу разрешили навещать малышей только в присутствии брата.
Зоя считает, что люди вокруг нее разделились на два лагеря: одни сочувствуют, другие обвиняют.
— Но я не переживаю — верю в Бога, который все устроит и все расставит по своим местам.
«Мама никаких эмоций не выражала, не раскаивалась»
Четверо детей занимались в Радошковичской средней школе. Директор Инга Великоиваненко говорит, что дети способные, у старших — Егора и Лизы — был хороший средний балл: 7,7 — 7,9.
— К этой семье до этого у нас не было никогда вопросов: в доме чисто, порядок, аккуратно сложены вещи, родители часто бывали в школе на собраниях – одно из них как раз было посвящено вопросам поощрения и наказания в воспитании детей, и мама присутствовала.
Директор рассказывает, что многодетная мама подтвердила: бьет детей ремнем в качестве наказания.
— На заседании комиссии мама никаких эмоций не выражала, не раскаивалась. Она не соглашалась с тем, что это неправильно — бить детей. Цитировала нам Библию, мол, бить розгами детей можно. Папа абсолютно согласен с мамой и ее методами воспитания. Но что может сделать ребенок, чтобы его ударили ремнем? Он не пил, не курил, — задается вопросом Инга Валерьевна. — Нельзя бить ребенка до такой степени, чтобы у него оставались синяки на теле — это моя личная позиция.
По словам Инги Валерьевны, решение комиссии на время отобрать детей было взвешенным — это были переживания за их жизнь и здоровье.
— Я очень рада, что мама хочет вернуть детей, но меня смущает то, что она не признает своей ошибки, — говорит Инга Валерьевна.
«А нас как в детстве били!»
В Радошковичах у многодетной семьи две квартиры — в четырехкомнатной живут сами, в однокомнатной по соседству — мама Сергея. В тамбуре квартиры многодетной семьи чисто, пол выстелен коврами.
— Нормальные люди, я их знаю с детства — учились вместе в школе. Я в шоке от этих новостей — никогда ничего подобного не наблюдалось, криков из квартиры я не слышала, — говорит Наталья, которая живет в том же доме. — Поедут в магазин — продуктов целый бусик привозят, ящиками и печенье, и фрукты покупали. Бабушка им помогала, вот такими тазиками приносила пирожки, пиццу, пироги. Зоя успевала и сама с детьми поиграть — не сбрасывала все на старших.
Соседка считает, что дети что-то нафантазировали насчет регулярных избиений — возраст такой.
— Даже если наказывали — а нас как в детстве били! Сейчас же как: не наказываешь — начались наркотики, что-то еще. Родители виноваты: куда вы смотрели, почему не наказывали? А если наказываем — опять мы плохие. Так а что с ними делать, если они не слушаются? Но своих детей не бью, потому что у меня такого понятия нет, — добавляет женщина.
Собеседница говорит, что Зоя и Сергей переживают из-за того, что случилось.
— Когда я видела, как муж ее ехал на работу, даже больно на него смотреть было, потому что человек подавленный, такое ощущение, что ему стыдно из-за того, что все смотрят. Надо как-то этим людям помочь и разобраться в недоразумении. Полгода без детей — это жутко.
ЕСТЬ ВОПРОС
— Почему из этой семьи забрали всех детей, включая грудничка, хотя мама призналась, что била только старших?
— По Декрету № 18 президента, если родители не выполняют обязанности в отношении одного ребенка, значит, они не выполняют их в отношении всех детей. В таких ситуациях из семьи однозначно забирают всех детей, — говорит заместитель председателя районной комиссии по делам несовершеннолетних Молодечненского райисполкома Ольга Клепакова. — Срок, на который забирают детей, предусмотрен Декретом – это полгода. Но даже при соблюдении всех рекомендаций, ранее, чем через 5 месяцев их не вернут. Все это время родители должны выполнять все, что прописано в плане защиты прав и законных интересов ребенка – для каждой ситуации этот план индивидуален.
— Могут ли забрать ребенка, если родители один раз побили его ремнем?
— Нет, после одного раза ребенка не забирают, это должна быть система. В случае с семьей К. детей тоже не забрали сразу, как только обнаружилась проблема: сначала дождались результатов судмедэкспертизы, которая подтвердила, что у детей действительно есть телесные повреждения.
Источник: www.kp.by